Оксана Ковтонюк, газета «Новая»

Сколько твержу: чудес не бывает. И упорство моих героев в желании сделать жизнь такой, какой она была до испытаний, как-то не смахивает на манипуляции фокусника: раз — и достал волшебного зайца из цилиндра. Оно, желание жить, появляется, если работаешь над собой и не опускаешь руки, ведь все — в них. Михаил Ротар в сотый… нет, в тысячный раз подтверждает истину: хочешь жить насыщенной жизнью, невзирая на испытания, — будешь жить, отказался бороться — моральное прозябание, тоска и депрессия обеспечены.

— Как попал в мотоспорт? Мой отец стал примером — он был тренером по мотокроссу в Черновцах, — рассказывает Михаил. — Я начал ездить на соревнования с семи лет, а впервые сел за руль мотоцикла в шесть. Младший брат Андрей тоже начал заниматься, и мы вошли в черновицкую команду по мотокроссу СТК «Буковина».

.

Мне сразу становится интересно узнать об успехах — званий и побед много, Михаил сразу обо всех не может вспомнить. Итак, неоднократно был чемпионом Украины практически во всех кубатурах – и пятьдесят кубиков (объем двигателя. — Авт.), и шестьдесят, и семьдесят. Второй на чемпионате СССР, первый — в командном зачете. В классе восемьдесят чемпион и призер Польши выступал за польскую команду.

— Когда завоевали свой первый серьезный приз?

— В двенадцать лет стал чемпионом Польши. Но еще раньше (мне было восемь или девять) выиграл чемпионат Украины в классе пятьдесят кубиков.

— Вы ставили перед собой цели в мотоспорте? Или просто нравилось выступать, а достижения были следствием?

— Это была профессиональная команда, поэтому мы нацеливались на результат. Особенно в Польше — ведь существовал контракт, мы стремились к какой-то определенной цели.

Закончив школу, Михаил полностью посвятил себя мотоспорту. Приглашали учиться в институт физкультуры, но любимое дело занимало практически все время.

Как человек, которому небезразличны мотоциклы, знаю не понаслышке о частых травмах мотоциклистов. Мотокросс – вообще отдельный разговор.

— Как часто случались травмы до рокового происшествия? Как часто вы падали?

— В нашем виде спорта падают нередко. Хотя травмируются не во всех случаях. Переломы рук-ног, ушибы… но это обычное дело, и ты осознаешь, чем занимаешься. Я травмировался не больше и не меньше, чем остальные спортсмены. Вот у футболистов тоже не менее серьезные травмы — колен, например.

Хоть и молчу, но я не согласна: вряд ли можно сравнить травмы на футбольном поле и на мототреке. Увы, шестнадцатого сентября девяносто пятого года подтвердилась истина: мотокросс — слишком рисковый вид спорта. В этот день, выступая на чемпионате Украины, Михаил Ротар получил перелом двух шейных позвонков. Прежде чем расспросить о случившемся, предупреждаю: если о каких-то моментах не хочется вспоминать, говорить не будем. «Нет-нет, все нормально», — успокаивает меня герой статьи.

— Я упал на треке. С одного трамплина должен был приземлиться на другой. Немного не рассчитал и зацепил задним колесом за трамплин. Все случилось мгновенно. Кроме падения, на меня еще пришелся удар мотоциклом — он падал «вверх ногами» на руль и сидение, и я не успел спрыгнуть с него. Сознания не терял и все помнил. Но когда упал — все, шелохнуться уже не мог, только двигал глазами.

При подозрении на перелом шейного отдела позвоночника пострадавшего укладывают на носилки, подложив под голову ватно-марлевый круг или иммобилизировав шейный отдел позвоночника полужестким воротником. Нельзя выполнять какие-либо повороты, вытягивания шеи до выяснения диагноза. Отправляйте пострадавшего сразу в специализированное нейрохирургическое учреждение.

Скорая сразу отвезла пострадавшего в Лозовую (соревнования проходили в Харьковской области).

— Меня нельзя было транспортировать, поэтому из Харькова санитарная авиация привезла профессора, через шесть-семь часов сделали операцию – и у меня «отпустило» руки. Операция длилась девять часов. Мне сразу назвали диагноз: переломы пятого и шестого шейных позвонков. Я тоже все понял, потому что если лежишь и не можешь ничем двигать, все становится ясно.

На тот момент Михаилу только-только исполнилось восемнадцать лет.

Взяв себя в руки, адаптировался к, мягко говоря, своему непростому положению! Но на этом испытания не закончились: наступало ухудшение — следствие травмы. Профессор, оперировавший парня, сразу предупредил о возможности пролежней, осложнений со стороны легких, почек. Позже стало понятно, насколько важен уход за больным, чтобы избежать всех этих неприятностей.

— В маленькой больнице не понимают, что последствия травмы нужно предупреждать, — сокрушается Михаил. — Если человек лежачий, его должны переворачивать каждые два часа. В Лозовой этого, очевидно, не знали, поэтому пролежни у меня появились уже на второй день после травмы. Сепсис тоже был, а через две недели — воспаление легких.

Михаил благодарен врачам, которые «вытянули» его. Вместе с тем сокрушается: откровенных ошибок медиков, которые часто дорого стоят, много.

— После падения и предположительной травмы позвоночника человека нельзя двигать, ведь можно еще усугубить нарушения. А как на самом деле? Медики подбегают к пострадавшему и сразу начинают его поднимать, перемещать. Наши медики, обслуживающие соревнования, знают, что если даже пострадавший лежит на боку, даже носилки к нему приспосабливают, прикручивают его к ним, чтобы не менять его положение. В санаториях же видишь такое, что думаешь: или они не знают, как обходиться с пострадавшим, или… Потом, в нейрохирургии должны быть не обычные матрасы, а специальные. На самом деле там просто кусок поролона лежит. Сейчас есть много зарубежной литературы на эту тему. Но надо, чтобы ее распространяли в больницах, иначе осложнения после тяжелых травм будут продолжаться. Я общался с людьми, которые находились в больницах за рубежом, — так там месяц, и все! Человек выписывается домой. А у нас находишься сначала в больнице, потом еще полгода залечиваешь пролежни.

В больнице в Лозовой наш мотокроссмен находился полтора месяца, потом его отвезли в родные Черновцы. Кроме осложнений, Михаил перенес еще несколько операций.

— У тех, кто находится постоянно в коляске, через некоторое время удаляют седалищные кости: из-за длительного сидения они изменяются, наступает воспаление. Мне их тоже удалили: одну — в 2004 году, другую — в 2010-м. Из-за травмы позвоночника нарушена иннервация, и процесс заживления проходил медленнее.

Он вернулся.

— Я не прекращал общаться со спортсменами, со своей командой, на коляске выезжал на соревнования, смотрел. Потом печатал документы для клуба, для Федерации мотоспорта. А затем сделали хронометражную систему обслуживания соревнований, и меня пригласили работать в качестве судьи-хронометриста. Я начал ездить в Киев, Днепропетровск на соревнования. У меня официальное право обслуживать чемпионаты мира и Европы — имею единую лицензию. У меня есть хронометражная бригада и необходимая аппаратура. Продолжаю готовить документы к соревнованиям, отправлять и принимать заявки. Судейством занимаюсь с 1998 года.

Ого! Хоть после травмы прошло совсем мало — молодец, практически сразу нашел себя в любимом деле! Не люблю указывать, кто кому может быть образцом для подражания, но Михаил — ПРИМЕР!

.

Ротар обслужил уже около тридцати—сорока соревнований — цифра поражает.

Осторожно спрашиваю: медики все-таки обещают какой-то чудесный результат? Мой собеседник спокойно, без нервов (как будто не его касается) отвечает:

— Все было понятно сразу. Если бы медики научились восстанавливать спинной мозг, инвалиды уже бы ходили.

Михаил не ждет подачек от государства — он зарабатывает сам: работа судьи оплачивается. Не ноет и не жалуется, что не хватает пенсии по инвалидности. Хотя, конечно, люди с ограниченными возможностями обеспечены очень плохо. Инвалидную коляску, например, Михаил покупал себе сам.

.

Общественные места приспособлены к нуждам инвалидов? Например, бордюры, лифты… По словам Михаила, не всюду. Хотя отношение к людям с ограниченными возможностями сегодня явно лучше, чем в Советском Союзе.

— Я слышал такие истории, когда в пятидесятых годах санатории для людей с ограниченными возможностями были обнесены высоким забором, чтобы трудящие их не видели: калек в СССР как бы «не было»… Но даже в тех самых демократичных Штатах, где инвалидам не на что жаловаться, были времена, когда их просили уйти из кафе…

— Человек привыкает к болезни где-то за шесть--девять месяцев, — продолжает мой собеседник. — Сначала кажется: травма из разряда тех, что уже были, не больше. Потом плавно приходишь к осознанию, что все не так просто. Конечно, очень тяжело воспринимать, что это было до, а уже это — после травмы. Когда случается обычная травма, сразу подсчитываешь, сколько дней осталось до выздоровления. Когда сезон — считаешь этапы, планируешь, куда поедешь, вернувшись в строй, при этом думаешь, успеваешь или нет. А тут…

Да, конечно, позитивные результаты есть. Ведь я могу сравнить чувствительность, которая была у меня пятнадцать лет назад, и чувствительность сейчас — она усилилась.

Организм восстанавливается — лечебная физкультура делает свое дело. Я сам в санаториях видел, как только через двадцать три года после травмы человек начинает двигать ногами, поэтому занятия физкультурой нельзя бросать. Но физкультура нацелена не так на то, что ты сможешь ходить опять, как на предупреждение осложнений после травмы. Ведь, повторюсь, ты адаптируешься к своему новому состоянию уже на первом году жизни.

.

Андрей Сваловский, хирург:

— Не забывайте, что, кроме ненадлежащего ухода, в образовании такого недруга тяжелых пациентов, как пролежень, роль играют и другие факторы: ограниченная подвижность, низкие показатели крови (анемия), слишком большой вес, сухая кожа, какие-то хронические заболевания, приводящие к нарушению трофики (питания) тканей. Все это нужно учесть уже на стадии госпитализации пациента в клинику. От пролежней не застрахован ни один пациент, вынужденно пребывающий на постельном режиме. То, что у вашего героя осложнения в виде пролежней начались уже на другой день, свидетельствует о каких-то нарушениях со стороны организма, которые проявились только во время болезни.